В европейской традиции вампир - это радикально нечеловеческое Иное. Импозантный вампир в развевающемся черном плаще фрачника и с набриолиненной прической - творение кинематографа американского. Рядом с пришельцами и динозаврами вампир очеловечивается - и эротизируется. Вампиризм оказывается своего рода сексуальным извращением или эротической причудой. Вампир входит уже не в ряд монстров, но в ряд маньяков - и претендует на ту же долю плохо скрываемого восхищения, что и какие-нибудь "прирожденные убийцы".

Режиссер "Тени вампира" И. Элиас Меридж возвращается к европейским истокам киномифа о вампире. Он снимает фильм о том, как Мурнау снимал своего "Носферату". И, как любой американец, задает наивный и, в общем-то, бессмысленный вопрос: что же могло отбросить столь нечеловечески чудовищную тень? Подобно ребенку, Меридж не хочет верить в то, что для появления на стене тени голубя (или, если угодно, летучей мыши) достаточно пары рук. Пораженный ужасающей неантропоморфностью первого Носферату, он придумывает историю о том, что Мурнау нашел настоящего вампира и снял его в своем фильме. Благо о реальном актере Максе Шреке почти ничего не известно, зато существует впечатляющий исторический анекдот о том, что во время съемок "Носферату" он ни разу не появлялся на площадке без своего вампирского грима.